Темная Душа - Страница 33

- Ты поверхностен, Бойс. - Милле поднялся и направился вслед за другом, с посвистыванием выходящим из комнаты в коридор, - перебираешь сюжеты для картин, как игральные карты. Мне трудно отказаться от мысли об Офелии. Она вдохновляет меня, я в нее влюблен.

- Придется выбирать, дружище. Офелия или Катриона. Как определишься с выбором, скажи - нанесем деловой визит благочестивой Анне Монро с просьбой позволить тебе рисовать ее дочь.

Сквозь пелену полуденного марева они смотрели на домик из дикого камня, окруженный подкосившимся низким заборчиком. Солнечные зайчики скакали по фасаду и крытой камышом крыше, придавая домику приветливый, гостеприимный вид, пусть даже он отгородился от деревни, и, соответственно, от возможных гостей, частым леском. В сарае за домом мычала корова, кряхтели овцы, кудахтали куры. На пригорке виднелись аккуратно возделанные грядки с зеленью.

- Понятия не имею, что сказать Анне Монро, - тихо заметил Милле, держа свою кобылу в сени можжевеловых зарослей, чтобы хозяева дома не увидели его из окна. - Вчера эта женщина не была в восторге от знакомства с нами.

- Поехали домой, раз так, - пожал плечами Бойс. Он не утруждал себя тем, чтобы прятаться, его конь рыл копытом землю на самом виду. - Но я не думаю, что она погонит нас прочь поганой метлой. Вчера была ночь, пьяное гулянье, костры по самый горизонт, словом, богохульственная атмосфера, не сулящая ничего доброго. Ожидаемо, она не обрадовалась, увидел свою слабоумную малышку в компании двух мужчин. Сегодня все иначе. День, в воздухе витает радушие, мы имеем при себе лишь благие намерения - создать шедевр художественного искусства. Материально помочь семье натурщицы, оплатив ее услуги. Едем, старина, смелее.

Он тронул поводья.

- Анна Монро - отшельница, - Милле не мог набраться уверенности, - Что ей до живописи? До наших благих намерений? Мы натолкнемся на непонимание, возможно, враждебность.

- Не такая уж и отшельница эта Анна, - возразил Бойс, - Мама говорит, она - общительная женщина. Торговка молоком, сыром и зеленью. Немного знахарка, умеет лечить кашель и простуду у детей, иногда принимает у крестьянок роды. Не живет в деревне только потому, что дочери ее лучше на отшибе. Катриона всегда сторонилась людей. Но сейчас она меняется. Едем! Или я сочту тебя трусом.

Бойс поехал по ковру из ползучего тимьяна, устилавшего поляну. Милле двинулся следом. На затененное крыльцо дома вышла высокая фигура в светлом платье.

- Добрый день, госпожа Анна! - громко поздоровался Бойс. Спрыгнул на землю у калитки, накинул поводья на столбик забора. - Чудесная погода, не находите?

- Добрый день, господа, - отозвалась Анна и пошла по засыпанной гравием тропинке, обсаженной по бокам кустами роз и люпином. В руке она держала большие ножницы для стрижки овец. - Вы за молоком? Или за творогом? Может, за луком?

- Нет, мы даже не за руном, - засмеялся Бойс, раскланиваясь и косясь на ножницы. - Хотя, я понимаю, самый сезон.

- Правильно понимаете, - ответила Анна, высокомерно поднимая покрытое загаром лицо, - Зато я не понимаю, почему вы явились сюда. Вы, чужак, пришли в мой дом непонятно зачем. Я не хочу неприятностей и я смогу постоять за себя. Уходите. Заберите вашего коня - он объедает мою яблоню.

- Вы зовете меня чужим, - грустно улыбнулся Бойс, - А ведь вы ошибаетесь, госпожа Анна. Я родился в этих местах. Я сын хозяина поместья Тэнес Дочарн. Ваш земляк.

- Сын Рэйналда МакГрея? - растерянно уточнила она, и рука, сжимавшая ножницы, бессильно обвисла.- И леди МакГрей?

- Да! Но в первую очередь я художник! Смотрите!

Бойс сунул руку в карман жилета, достал оттуда маленький бумажный прямоугольник. Ловко развернул его и протянул Анне Монро. Женщина опустила на бумагу серебристые глаза.

- Что это?

- Не узнаете?

- О! - пальцы ее разжались, ножницы упали в траву. Анна взяла лист в руки. Было видно, что она ошеломлена.

Милле подъехал сразу за Бойсом, и тихо вылез из седла, посчитав верным не вмешиваться в диалог между другом и Анной Монро. Теперь он делал безуспешные попытки разглядеть то, что было изображено на листке. Ему удалось понять одно: это один из тех исчерканных листов, что поутру валялись на письменном столе Бойса.

- Вы нарисовали? - обрела дар речи Анна.

- Я, своими собственными руками.

- Красиво. Возьмите, я... у меня нет денег купить портрет.

Женщина протянула листок Бойсу. Милле, наконец, увидел - там была изображена сама Анна Монро, в виде, в котором вчера предстала перед друзьями. В венке на заплетенных волосах, в простом одеянии, но красивая, царственная.

- Это подарок, Анна, - слегка обиделся, или искусно сделал вид, что обиделся Бойс, - Сущий пустяк. Я хотел сделать вам приятное, разуверить в том, что я проходимец и разбойник, поэтому нарисовал ваш портрет. Примите его в знак моего... нашего уважения.

- Приму, - смутилась женщина и спрятала рисунок в кармашек на переднике. Перевела глаза на притихшего Милле. - Вы тоже художник?

- Да, - вежливо кашлянул Джон и приподнял шляпу, - Добрый день, мадам.

- Еще более искусный, чем я! - ввернул Бойс, - Я привел его к вам выразить почтение и извиниться за инцидент, возникший вчера между нами.

- Нам очень неудобно, мэм, - покаянно пробормотал Милле, - у нас в мыслях не было обидеть вашу дочь или вас. Бог свидетель.

- Я вам верю.

- Извините нас.

- Извинения приняты.

Повисла неловкая пауза, в ходе которой все трое переглядывались. Милле заметил, что Анна смотрит на Бойса не враждебно, а со скрытым благоговением, как и положено взирать на поцелованного Богом счастливца. Бойс набрал в грудь воздуха, готовясь убеждать и очаровывать.